ПЕСНЬ ВТОРАЯ
Восстань, певец богов, великий муж, восстань,
Учи меня вещать, Гомер, Чесмесску брань!
Ты в памяти своих героев нам оставил,
Которых подвиги под древней Троей славил;
Рождает таковых Российская страна
Для падшей Греции в новейши времена.
Не похищенную троянами Елену
Подвиглась Греция изъять войной из плену;
Не за позорную Парисову любовь
Лиют росс ияне свою и вражью кровь;
Такой жестокости герои не питают,
Которы во странах полночных обитают.
Любовь к отечеству, любовь к друзьям своим —
То чувства их, и то едина слава им;
Благоприятствует им храбрость и судьбина;
Отечество в уме, в сердцах Екатерина.
В защиту, Греция! текут они к тебе;
Великий океан главу свою подъемлет
И новы имена в пределах бурных внемлет,
Которы, восшумя от невских берегов,
До древних греческих достигли островов,
Надменны гордостью срацины где не чают,
Везде российский меч и славу их встречают;
Со всех сторон Стамбул полночный слышит гром
И зрит стада орлов, летающих кругом;
Трепещущий Босфор, как некиим оплотом,
Стремится в страх привесть россиян сильным флотом.
Теки, срацинский флот, всю Азию тревожь,
Теки и наши ты победы приумножь.
О род! трепещущий от росского перуна,
Быв Марсу жертвою, будь жертвой и Нептуна.
Уже с волнами слух на понте восшумел,
Что грозный вышел флот из устья Дарданелл.
На крыльях страх разнес повсюду весть такую;
Тритоны прячутся во глубину морскую,
Боязнь турецкий флот по всем водам простер,
Кровавую луну изображают волны;
Нереиды в волнах тоски и страха полны;
Смутились небеса и страшной брани ждут;
Одни россияне против срацин текут;
Оставя буйную и наглую Морею,
Вручают славу, жизнь и мужество Борею.
Ни ветры, ни вода не могут утушить
Горящей храбрости и россов устрашить.
Турецких сил число везде молва сугубит,
Свирепство, смерть, войну, беды, погибель трубит,
И злоба кровь рекой, остервенев, лиет,
Опасность в Греции как буря восстает:
Там носит варварство меч, пламень и оковы,
Распростирается грабеж и бедства новы.
Услыша жители военный грозный глас,
Мечтают, будто им пришел последний час!
Зефир ли зашумит, иль грянут в небе громы,
Везде уныние, повсюду бледный страх,
По дебрям кроются, скитаются в горах;
Там старцы по лесам между зверями скрылись,
И храмы божии в пустыни претворились.
В объятиях сыны трепещут у отца,
Он, длани вознося к селениям творца,
Ему сердечные моления приносит,
Защиты не себе, любезным чадам просит.
Родительских гробниц гражданин прочь бежит,
Рассудок сетует, бессилие дрожит;
Страдает сиротство, невинность терпит муки,
И варварство багрит в крови младенцев руки;
Не трогает сердец девичья красота,
Все плачем и тоской исполнены места,
Благочестивая попранна стала вера,
Срацинской ярости в Морее нет примера.
Кому спасать ее? Кому отмщать врагам?
Россияне! перун вручило небо вам.
Певицы тишины, певицы страшных боев!
Вам славы росския везде приятен слух,
Придайте силы мне, воспламените дух!
Вы, музы, истину вещать всегда любили,
Свидетельницы вы Чесмесской брани были;
Скажите наших мне героев имена,
Которы в поздние достигнут времена;
Поведайте о них мне внятными стихами!..
Я вижу флот; туда перенесен я вами!
Является вдали мне Марсово лице;
Конечно, то Орлов? Он зрится мне в венце!
Геройство на челе его изображенно,
В нем сердце ревностью к отечеству разжженно;
Перун в его руке, но кротость во очах:
Се честь отечества! его злодеев страх!
Не лесть Фортуне здесь плетет венцы лавровы,
О вас известен свет, о храбрые Орловы!
Когда завистники у вас какие есть,
Пускай дерзнут глаза на вас они возвесть;
За славу россиян живот свой полагали,
Когда противу вас кровавый блещет меч, —
Какая нужда вас могла в опасность влечь?
Чины, сокровища, героев награжденье,
Давно усердия нашли во уваженье;
Давно Фортуна вам венец свой соплела
И верность через то к монархине почла.
Из храма счастия, в свои цветущи лета,
Когда веселости сердцам приятны света,
Стремиться проливать свою во брани кровь —
Не то ли верная к отечеству любовь?
Достойны за нее они венцов лавровых.
Двух братьев таковых имел наш флот Орловых.
Та дружба, что слывет мечтанием давно,
Друг к другу возгоря, горела в них равно.
На помощь данные герои Алексею,
Казались в кораблях единою семьею.
О вы, участники преславных в свете дел!
Не страхом править вас, но дружбой он умел;
Что вы россияне, и побеждать рожденны.
Соединилися Перикл и Сципион,
В Орлове вижу их; начальник флота он.
Феодор, красотой и младостью цветущий
И первый мужества примеры подающий,
С «Евстафием» летел в Нептуновы поля;
Спиридов был сего начальник корабля,
Усердный к богу муж, покрытый сединами,
От младости своей борющийся с волнами;
Желает дни свои во свете продолжить,
Чтоб жизнь за щедрости монарши положить,
Но ты, младый герой! уйми свое стремленье,
Отважности и страх твое увеселенье,
Увеселение ты братиев твоих;
Жалей, Орлов, жалей цветущих дней своих.
Сие, усердия украшено цветами,
Родство и дружество гласит любви устами;
Оно, души твоей приятности любя,
В морях и на земле летает вкруг тебя.
Ты ужас ей навел, себя при Чесме славя.
За тайну музы мне сказали о тебе,
Что смерть геройскую ты ставишь в честь себе;
Но жизнь геройская полезнее для света,
Весна твоя цветет, не тьми прекрасна лета;
Другие качествам дороги есть твоим.
Но в море он летит, и князь Козловский с ним!
О ты, питомец муз! на что тебе Беллона,
Когда лежал твой путь ко храму Аполлона?
На что война тебе, на что оружий гром?
Воюй ты не мечом, но сладких муз пером;
Тебя родитель твой и други ожидают,
А музы, над тобой летающи, рыдают.
Но рок положен твой, нельзя его прейти;
Прости, дражайший друг! навеки ты прости.
Со знамением в путь российских тек монархов
На легком корабле Орлов «Трех иерархов»;
Средземные валы бесстрашно разбивал,
Морям и ветрам он на нем повелевал.
В лице своем являл честь, храбрость, добродетель;
На истине его основан был совет;
Во всех достоинства любить обязан свет.
На «Ростиславе» плыл бесстрашный Долгорукой,
И храбрости его всё воинство порукой.
Круз1 мужеством своим героев удивлял,
Он брань с срацинами забавой поставлял.
А вы, которых здесь в стихах не вспоминаю!
Простите скромность мне, я ваших свойств не знаю
И ваши качества, конечно, уменьшу,
Когда, не зная вас, на лире возглашу;
Но музы ваших дел в забвенье не оставят
И ваши имена торжественно прославят.
Начальник ваш почтил геройским вас венцом,
Перед монаршеским он славил вас лицом.
О вашей храбрости, почти неимоверной,
Я сам свидетель слов его нелицемерный.
Летает по верхам Нептуновых полей
Но мужеством мужей, из глаз геройских зримым,
Казался малый флот, сей флот непобедимым.
Гремяща слава им предшествует с трубой,
Вещая: «Гром несут россияне с собой!
Смирите дерзкие сердца, гиганты новы;
С перунами на вас готовятся Орловы...»
Сей глас, сей громкий глас как буря преходил;
Афины древние и Трою возбудил,
Изображающи превратность счастья грады.
Там, кажется, встают Ахиллы, Мильтиады,
Отмщение горит в их пламенных очах,
Что бедством их страны и их поруган прах.
Ах! спите в вечности, герои, сладко спите,
Россиянам за вас отмщенье уступите;
В Орловых видит вас, и чтит, и хвалит свет,
В них слава ваших стран и ваша оживет.
Увидит Греция Парнас возобновленный,
Полночной щедростью Минервы оживленный.
Уж храбрость вспыхнула во греческих сердцах,
Российских грому труб вздремавши греки внемлют,
Текут против срацин,2 оружие приемлют;
Отважность древняя сияет в их лице,
Дерзают помышлять о Марсовом венце.
Уже бесстрашные российски аргонаты,
Оставя смутные морейские развраты,
Турецким кораблям во сретенье текут,
Которые на брань всю Азию влекут.
Вскипела вкруг вода под их судами вскоре,
Как плавающий лес, казались мачты в море;
Как белые шатры, несомы по волнам,
Представились вдали их парусы очам.
Увидеть страшное военных дел решенье,
Ужасны фурии, участницы войны,
Взошли на корабли с турецкой стороны:
Там смерть бледнеюща, там ужас, там отрава.
С российской стороны Минерва, Марс и Слава;
Уже они венцы героям нашим вьют.
|