Им тень, дрожаща тень в крови сквозь мрак явилась,
Которая в волнах в день брани погрузилась,
И внемлют от нее срацины тусклый глас:
«Крепитесь, бодрствуйте! Орловы близко вас.
Российская рука на вас перун подъемлет».
— Гассан словам стенящей тени внемлет,
Велит сомкнуть свой флот, брега кругом крепит,
Не спит геройский дух, и робкий дух не спит!
Свирепа смерть с огнем за валом укрывалась,
Нечаянно напасть на россов порывалась;
Погиб бы весь наш флот, причины бед не зря,
Но ангел, в области имеющий моря,
От турков облаком, как ризою, закрылся,
И светлою звездой россиянам явился;1
К заливу корабли идущи освещал.
Он лирным голосом героям так вещал:
«Оставьте ко врагам опасную дорогу!
Победы россам пальм вручить угодно богу;
Вас здесь с перуном смерть и с молниями ждет,
Там путь ваш!» Росский флот другим путем течет;
Уже, виясь в руках, у них сверкают громы
И рвутся сжечь врагов колеблющися домы.
К златому шел руну без трепета Язон,
И громы презирал, и бурный пламень он;
Разил чудовища, волшебну ветвь имея,
Драконы пламенны и огненны волы,
Колико ни были свирепы, грозны, злы,
Хоть ад против него все ужасы подвигнул,
Прошед сквозь огнь, сквозь дым, Язон руна достигнул.
В намереньи своем был тверд и храбр таков
С российским воинством дерзающий Орлов:
Оружия с брегов им встречу возгремели,
Но души вы, орлы, геройские имели;
Без трепета к врагам среди смертей текли,
Но ветвь Медеину в руках своих несли,
Не страшен россам гром, ни бурная пучина;
Их ветвь, надежда их, их бог — Екатерина.
Она в морях им щит, ограда на земли.
Уже в залив они Чесмесский притекли,
В который убежав, турецкий флот трепещет;
Но яд еще сей змий в отчаянии мещет.
Тогда составили начальники совет,
Дабы предупредить осадой солнца свет.
Пренебрегающий и адом, и Нептуном,
Там Дугдал, пламенем и громом воружен,
Бросал его к врагам, весь пламенем ожжен.2
Вручает слава ветвь, вручает ветвь лаврову
Кидающему смерть к срацинам Клокачеву.
Как будто нес главу Горгоны к ним в руках;
Окаменение Ильин3 навел и страх;
Он бросил молнию в их плавающи домы,
Ударили со всех сторон российски громы;
Там бомба, на корабль упав, разорвалась,
И смерть, которая внутри у ней вилась,
Покрыта искрами, из бомбы вылетает,
Рукою корабли, другой людей хватает:
За что ни схватится, всё гибнет и горит;
Огонь небесну твердь, пучину кровь багрит;
Подъемлют якори, от смерти убегают;
Тесняся, корабли друг друга зажигают.
Вопль, шум и томный крик пронзают горизонт,
Казалося, горит кругом земля и понт,
Волнуется огонь и дым в морской пучине,
Пожар на небеси, в воде и на брегах,
Везде отчаянье, напасть, смятенье, страх;
Погибель у срацин и смерть перед очами,
Она воружена огнем, косой, мечами, —
И пламень, став столпом, пучину озарил,
Срацинам гробы их во глубине открыл.
Так Тартар, где Плутон преступников карает,
Во мраке бледный огнь, волнуясь, озаряет,
Он светит грешникам в геенне показать,
Какие муки их готовятся терзать.
Открылось кровию волнующеся море,
Которое их флот поглотит с ними вскоре.
Полусожженные срацины в понт падут
И собственную кровь с водой смешенну пьют.
Кипящая вода огня не потушает,
Свирепый огнь в судах воды не осушает;
Висящих в воздухе на мачтах смерть сечет,
За ними по воде, по кораблям течет.
Напрасно очеса на небеса возводят,
Покрыты тучами гремящими они,
Везде свирепствуют земля, вода, огни;
В отчаяньи клянут султанское веленье,
Подвигшее их флот к Чесме на потопленье,
Бессилен зрится им пророк их Махомет,
Который в жертву их неверным отдает.
На время позабыв кичливое свирепство,
Неизбежимое иные видят бедство,
К российским кораблям среди огней плывут
И к помощи своей врагов своих зовут;
С умильностью на них россияне взирают4
И руку помощи злодеям простирают;
О страждущем они вздыхают естестве,
И соболезнуют герои в торжестве;
Где все стихии вдруг на турков ополченны,
Одни россияне там были умягченны;
Враждуют небеса, свирепствуют огни,
Но жалость чувствуют россияне одни;
Заставило вздохнуть под лаврами героев;
Они, врагов поправ, во смутном духе зрят,
С какою их суда свирепостью горят.
Наполнился залив сожженными телами.
При зрелище таком кто льстится похвалами?
Преобратилася в багряну кровь вода!
Зла парка начала ослабевать тогда,
И пряжа скорая из рук у ней валится,
Серпом она своим престала веселиться;
Итак, суждением разгневанных небес,
Как Троя, в ночь одну турецкий флот исчез;
Покрыты кровию, и пепелом, и прахом,
Трепещущи брега на пламень зрят со страхом;
Гром страшный возгремел из вод в последний раз,
Поколебался понт и горы в оный час;
Потухли в облаках написанны пожары,
Промчались далеко подземные удары.
На бледную Луну со страхом Смирна зрит
И, слыша, что у ней в стенах земля дрожит,5
Что россы с Тартаром и с небом вдруг дралися;
Что новый Махомет и новый Геркулес
Один пошел во ад, другой на верх небес,
Цербера и луну они во гневе рубят;
Что россы меч несут победы, близко трубят.
Противу христиан подвиглось мщенье вновь,
По улицам рекой их льется в Смирне кровь.
Постойте, варвары, упорный дух смирите,
Во победителях спасителей вы зрите!
Вам слава говорит: незлобливы они,
И драгоценны им людей несчастных дни.
Уже свирепый огнь у Чесмы погасает;
От пламени корабль турецкий6 Грейг спасает;
Победа такова промчится в род и род,
До коей достигать не мог другой народ;
Россия превзошла геройские примеры,
И храбрость наших войск едва достойна веры:
В едину Троя ночь во прах превращена,
Здесь славу россиян победа увенчала:
День начал, вечер длил, ночь подвиги скончала;
Горящий Троя град ахеян веселит,
Здесь каждый о враге россиянин болит;
Здесь каждый на врага болезненно взирает,
К биющимся в волнах он руку простирает;
Низводит с корабля, из волн его влечет,
«Мы сокрушили флот! и полно мстить!» — речет;
Толико кроткими утешена сердцами,
Венчала слава их лавровыми венцами.
Уже с лица земли ночная крылась тень;
И Феб из глубины выводит светлый день;
Остановляется, на понт простерши очи,
Что флот покинул он во мраке темной ночи,
И тамо не нашел, где прежде зрел его;
Он видит огнь и дым, и больше ничего.
О солнце! бледная луна то показует,
Коль скоро бог врагов российских наказует;
Теки, и россиян по всей вселенной славь,
Их день веселости торжественной лишает,
И слава собственна едва ли утешает:
Какое зрелище чувствительным сердцам,
Когда простерли взор далеко по волнам?
Не воду вкруг судов, но кровь кипящу видят,
И ужасы войны и славу ненавидят;
Сгустился весь залив от плавающих тел!
Затворим очи мы не зреть плачевных дел;
Герой торжественных венцов не получает
За то, что ближним он погибель приключает,
Великодушие вручает нам венец,
А паче славит нас чувствительность сердец.
Таких в России зрим мы Сципионов новых,
Достойнейших венцов оливных и лавровых!
Смущаемы они погибелью врагов,7
Достигли во слезах Чесмесских берегов.
Там, кажется, поля, леса и горы стонут:
Там руки, там главы, в крови срацины тонут;
Восходит к небесам с полей багровый дым,
И купно, будто дым, навеки исчезают,
Иные, жизнь кончав, власы свои терзают
И дерзость в подвигах Гассанову клянут,
Но победителей, страдая, сердцем чтут.
И победители, забыв свою досаду,
Приносят пищу им и помощь им в отраду,
Врачуют раны их, спасают их живот.
Состраждет кто врагу, великодушен тот!
Таких возлюбленных имеем мы героев,
Они, как братьев, чтут злодеев после боев.
И будут вечно тех героев музы петь,
Которы побеждать умеют и жалеть;
Которы правилом врагов прощенье ставят,
Нас добрые дела геройских паче славят.
На огнь, на дым, на кровь с печалию воззрев,
О супротивниках сердечно возжалев,
О следствиях войны герои воздохнули
И правила своей Минервы вспомянули,
Которыя душа кротка, каков зефир,
Оплакали войну и возжелали мира,
Да мира сладости моя взыграет лира.
Внемлите, музы, мне, внемли, пространный свет,
Наш флот вооружить кто первый дал совет —
Достойно соплести венец сему герою;
Не хочет он того, молчит, я тайну скрою!
Сыны отечества, несущие главы
За веру, за престол, прославили нас вы!
Запечатлели вы российску славу кровью;
Возжжены к своему отечеству любовью,
Стремитесь защищать супруг, друзей, сынов,
Но забываете о них среди врагов.
О вы, защитники отеческих селений,
И чад, и матерей, и славы, и имений!
Когда среди войны вас грозна смерть ссечет,
Чад ваших чадами Россия наречет;
Когда вы матерей, родивших вас, лишитесь,
Отечество вам мать, вы к ближним возвратитесь.
Вселенная теперь на вас простерла взор,
Вы в прах надменну мысль срацинску обратили,
За дерзость их, за злость, за греков отомстили,
В Морее страждущи утешили сердца, —
Достойны, россы, вы лаврового венца!